Адон Мордехай, легионер

Расплываются в приветливой улыбке торговцы и старательно выговаривают русское “пьять”, а затем громко: “Хамса”! – как глухому, открытой ладонью подтверждая цену.

Мои пожилые родители, выбирая продукты по своему карману и накупив фруктов и зелени, оставляли покупки в лавке гостеприимного торговца овощами Мордехая, а я забирала пакеты домой. На вид ему было около восьмидесяти лет.

Его схура (продукция) была недорогой, и он часто добавлял сверх купленного довесок, чем снискал расположение русскоязычных покупателей, не блиставших доходами.

– Ках, ках, гверет! (возьми, госпожа!)

Ничего, что морковь и кабачок заверчены кренделем.

– Марак таим йоце!!! (вкусный суп выйдет) – И совал в пакет ещё, в придачу.

   Лавка Мордехая, расположенная в конце торговых рядов рынка, не отличалась особым порядком. В видавших виды картонных коробках – картофель, свекла и капуста. Порой на полках памелы и яблоки вперемешку с луком и связками чеснока. Адон Мордехай сидит за прилавком с допотопными весами, снабжёнными увесистыми гирьками, которые он небрежно швыряет на жестяные тарелки.

Для чего торговец производил эту священную манипуляцию?  Скорее для оторопевшего покупателя. Опытный, старый Мордехай определял вес на глаз и, заполучив довесок, покупатель удалялся весьма довольный.Однажды, появившись в лавке Мордехая, я увидела его необыкновенно оживлённым. Старый торговец громко разговаривал с каким-то стариком-марокканцем. Я прислушалась, желая понять незнакомую речь.

Выходцы из Марокко часто говорят на своём языке, но это было что-то другое. Я спросила Мордехая, что это за язык? Его круглая, как мяч, голова в смешной шапке и весь его вид выражали воодушевление.

Подняв короткий палец кверху, он заявил, что это берберское наречие. “О, ты не знаешь,  как  я  попал в нашу благословенную страну!”   И однажды поведал мне о себе.

   “Родом я из Марокко. Мне было шесть лет, когда я осиротел. Голодный, маленький, побирался я по синагогам, просил милостыню. В драках и стычках с такими же оборванцами, как я, вырос, сражаясь за жизнь. Чтоб прокормиться, мне и воровать приходилось. Однажды на городской площади я спас сына богатого еврейского купца, защитив его от побоев. На него напали мусульмане.

Благодарный отец мальчика взял меня в свой дом и приставил охранять его малолетнего сына. А как я в возраст вошёл, богатый еврей-купец пристроил меня во Французский иностранный легион. Я был крепкий и выносливый. Храбрых воинов-гумьеров, как называли берберов в колониальных войсках, ценили за верность, знание местности и способность хорошо ориентироваться в горных условиях.

Из таких получались хорошие следопыты и разведчики. Где меня только не носило... Ты думала, что я всегда торговал на рынке? Хе-хе… С тех пор, как я в Земле Обетованной, душа моя радуется. У меня и семья, и дом, и дунамы земли. Так хочется среди людей побыть, вот и сижу здесь...” В последний раз увидеться со старым Мордехаем мне довелось лет пять назад, в день похорон моего отца.

Он приехал на своём подержанном драндулете, чтобы почтить его память. Молча выгрузил ящик с фруктами и, сочувственно вздыхая и кланяясь, удалился.

Я прохожу по обновлённым рядам рынка нашей Тверии и невольно останавливаюсь перед закрытой лавкой адона Мордехая. Вспоминаю невысокого старика с живым и насмешливым взглядом бесстрашного легионера.

Автор:Лариса Шиллер